В истории науки известно немало случаев, когда та или иная ошибочная парадигма становилась основанием новой концепции. На самом же деле никакого основания данная концепция не имела и повисала в воздухе подобно гробнице Магомета. Широко известный пример – ламаркизм или теория передачи по наследству благоприобретенных признаков (или, говоря языком современности, теория направленного влияния факторов окружающей среды на наследственность). Все факты, подтверждающие наследование в последующих поколениях признаков, приобретенных предками, были получены как результат опытов, либо неправильно проведенных, либо намеренно фальсифицированных; тем не менее, во времена господства в Советском Союзе этого учения, главный идеологом которого был небезызвестный Трофим Денисович Лысенко,  ламаркисты защищали кандидатские и докторские диссертации, становились академиками, ламаркизм как единственно правильную теорию преподавали во всех школах и во всех университетах  СССР.

Уже  в 1948 году, когда ламаркизм или «советский творческий дарвинизм» был провозглашен курсом партии [4], мыслящие ученые, среди которых были не только биологи, но и психологи и даже физики, предрекали этой доктрине скорый крах. Но если в биологии ламаркизм господствовал очень недолго (уже с 1953 года в журнале «Проблемы ботаники» стали появляться статьи, разоблачающие лысенковское учение), то в психологии, как это ни парадоксально, ламаркистские атавизмы сохраняются по сей день.

Уже с самого зарождения эволюционного учения в его современной трактовке, т.е. с года опубликования «Происхождения видов» (1859 г.) [1], ламаркисты пытались, и не всегда безуспешно, противопоставить свою концепцию дарвиновской. Воцарение в СССР ламаркизма было вполне закономерно, ведь он провозглашал прямое влияние факторов среды на наследственность, следовательно, правильное (сиречь, социалистическое) воспитание должно было способствовать формированию нового человека – полноценного члена коммунистического общества. В этом смысле ламаркизм был одним из основных элементов теории научного коммунизма (отметим, что «классики» марксизма были ламаркистами, а И.В.Сталин еще в 20-х годах прошлого века опубликовал две статьи в защиту этой доктрины).

Но если отечественные биологи уже полстолетия назад благополучно скинули со своих плеч ламаркистские вериги, психологи, очевидно в силу отсутствия необходимого общенаучного образования, чаще не осознанно, а скорее исподволь придерживаются устаревших ламаркистских догм. Именно на ламаркизме базируются все социогенетические концепции, по сути дела отрицающие роль наследственности в развитии психики. Еще и в наши дни некоторые психологи склонны связывать очевидные факты генетической обусловленности психофизиологических признаков, черт личности и, тем более, интеллекта с фашизмом. При этом ни один здравомыслящий психолог не отрицает связи психических свойств со строением и функциями мозга. Но если это так, то поскольку структура и функции мозга, как и структура и функции всех других органов и систем органов, продукт эволюции, они должны быть закреплены на генетическом уровне. Могут ли быть у человека ненаследственные, негенетические функции (включая и функции психики)? Ответ: нет. Отсюда не следует, что роль среды в формировании психики ничтожна, но факторы среды не определяют психические функции, они могут только способствовать развертыванию генетических программ, их обуславливающих.

Теория эволюции, разумеется, в ее дарвиновской интерпретации, занимает центральное положение в биологии, теоретической медицине, философии и психологии человека и вообще во всех науках о живом. Это объединяющая концепция, всеобъемлющая теория, которая стремится объяснить всю сложность и многообразие явлений природы. Эволюция всегда была и остается центральной проблемой как биологических, так и психологических исследований, она служит тем стержнем, вокруг которого строится вся теория жизни. По сути дела теоретическое значение любых открытий в психологии измеряется и оценивается только их вкладом в понимание явлений эволюции. Но если значимость эволюционного учения для построения любых концепций науки о человеке хорошо понимают биологи, антропологи и философы, то психологи подчас полностью открещиваются от той науки, которая должна быть основой их научного мировоззрения. Мне как палеопсихологу коллеги, также психологи, не раз задавали вопросы вроде того: «А верите ли вы в эволюцию?» или  «А верите ли вы в то, что человек произошел от обезьяны?». Но ведь это равнозначно тому, как если бы один химик спросил другого: «А верите ли вы в то, что вещества состоят из атомов и молекул?»; или астроном задал бы коллеге вопрос: «А верите ли вы в то, что Земля вращается вокруг Солнца?»!

Именно полнейшая неграмотность большинства психологов в области эволюционного учения приводит к созданию ненаучных, даже псевдонаучных концепций и доктрин. Лучший тому пример: трансперсональная психология [2].  Согласно воззрениям транперсоналистов, помимо сенсорного, человек обладает сверхсенсорноым восприятием, основой холотропического сознания – сознания без границ, имеющего доступ к различным аспектам реальности без посредства органов чувств. Другая концепция трансперсоналистов – «теория перинатальныех матриц», согласно которой ощущения, пережитые во время родов, оказывают влияние на всю последующую жизнь человека, так например, если пуповина в момент рождения обматывается вокруг шеи плода и вызывает асфиксию, в будущем такой человек повеситься или, по крайней мере, попытается это сделать. Хотя вся аргументация сторонников трансперсональной психологии носит надуманный, не проверенный фактическим материалом и, подчас, просто анекдотический характер, ее сторонники публикуют многочисленные статьи и даже монографии, издают собственные журналы, организуют съезды, конференции и даже пропагандируют свои дикие воззрения с университетских кафедр. Основной их довод: сознание человека формировалось не в процессе его адаптации к окружающему миру, т.е. оно продукт не эволюции, а вмешательства каких-то потусторонних сил. Что представляют собой эти силы, - на этот вопрос трансперсоналисты не могут, да и никогда не смогут дать ответа: не может быть никакого иного объяснения психических явлений за исключением того, которое предложил Дарвин.

Другой не менее яркий пример: парапсихология. Возникла эта «наука» в 20-е годы прошлого века и за прошедшие 90 лет, несмотря на десятки тысяч экспериментов, проведенные с целью подтвердить наличие телепатических эффектов, не продвинулась в своей доказательной основе ни на йоту, что уже само по себе свидетельствует о ее полной несостоятельности. И, тем не менее, подобно всем прочим антинаучным доктринам, парапсихология отнюдь не собирается сдавать позиций: ее пропагандисты издают не меньшее число статей и монографий, чем психологи любого из позитивных направлений этой науки. Можно допустить, что в головном мозге человека и могли бы возникнуть некие особые структуры, обеспечивающие передачу информации на экстрасенсорном уровне (хотя психофизиологу было бы очень непросто описать предполагаемое строение этих органов), но встает вопрос: для чего возник этот орган? Ни у одного живого существа мы не находим никакого органа (за исключением когда-то полезных, но ныне утративших свое значение рудиментов), который был бы бесполезным. У человека, как ни у какого другого животного, высоко развита вербальная коммуникация, нужна ли ему еще какая-то, дополнительная?

Концепция Зигмунда Фрейда взорвала рационализм в психологии: ученым стало понятно, что поведение человека определяет не только (и, может быть, не столько) разум, сколько врожденные, часто иррациональные и не всегда осознаваемые мотивы и потребности. И в этом смысле глубинная психология Фрейда не только вписывается в эволюционное учение, но и существенно дополняет его. (Отметим, что сам Фрейд знал и глубоко чтил труды Дарвина.) Позднее  психоаналитическая концепция, как в трудах ее создателя, так и в работах его ортодоксальных последователей, обросла  толстой кожурой иррационализма и мифотворчества. Возьмем, к примеру, представление о двух противоборствующих мотивов, из которых состоит сфера бессознательного влечения – «ид» или «оно»: созидательного – либидо и разрушительного – танатос. Откуда и для чего возникли эти противоборствующие силы, какую роль могли играть они в адаптации человека, чтобы закрепиться генетически как признаки с положительной селективной ценностью? На этот вопрос ни один из неофрейдистов не даст ответа.

Представление сторонников гуманистического направления в психологии о личности, ее уникальности и неповторимости, вписывается в эволюционное учение так же безупречно, как и концепция бессознательного. Беда только в том, что сами «гуманисты» никак не хотят понять того, что должно было бы стать фундаментом их теории. Личность, уникальность, непохожесть индивидов друг на друга – следствие ослабления пресса естественного отбора. В дикой природе этот пресс огромен: из десятков, сотен и даже миллионов новорожденных детенышей до генеративного периода доживают единицы. В случае доместикации (а человек – доместицированное животное) доля выживших увеличивается во много раз. Высокий пресс отбора не позволяет проявиться внутрипопуляционной изменчивости: он отсекает все крайние варианты, позволяя выжить только некому усредненному типу. Уменьшенный пресс отбора в популяциях доместицированных животных – кошек, собак, домашнего скота и птицы, а также, разумеется, человека, -   позволяет не только выживать, но и оставлять потомство, т.е. закреплять свой генотип в последующих поколениях, индивидам, отклоняющимся от некой усредненной нормы. А это и есть то, что мы называем индивидуальным разнообразием. Такое разнообразие может проявляться как на морфологическом (сколько пород собак вывели селекционеры!), так и на поведенческом уровне, что представляет особый интерес для психолога. Но сторонники гуманистического направления ограничились лишь констатацией факта непохожести людей друг на друга, не сделав даже попытки ее филогенетического обоснования. Это, вероятнее всего, и привело их к неверным и, по сути, демагогическим теориям, как то: человек по природе своей добр и только неправильное воспитание может сделать его злым, жестоким; у каждого без исключения человека от природы есть некий творческий потенциал, развить который или самоактуализироваться ему часто препятствует опять же неправильное воспитание [14]. 

По сей день во многих областях отечественной психологии господствуют антидарвиновские, сиречь, ламаркистские теории. Например, психологи до сих пор подвергают критике концепцию атавистического типа Чезаре  Ломброзо [13], который писал о врожденной склонности некоторых людей к преступности, называя ее тупиковой или даже античеловеческой. При этом вне поля из зрения явно остается тот неоспоримый факт, что у 85 процентов будущих преступников антисоциальные формы поведения проявляются уже в раннем детстве, причем, не только у детей из неблагополучных семей, но и у детей усыновленных.

В нашей стране было опубликовано несколько книг о психологии религии. При этом авторы всех этих работ, очевидно, не смогли бы ответить на очень простой вопрос: почему человек стал верить в сверхъестественные силы, в бога? Точнее, они  описали бы возникновение религии с позиций авторов, исследовавших это явление 100-140 лет назад: Э.Тейлора, Дж. Лебока, Г.Спенсера, Дж. Фрезера. Но ведь первобытные народы, которых изучали все вышеперечисленные авторы, как и цивилизованные люди, прошли пятимиллионный путь эволюции. За этот период времени изменялись они сами, изменялась и их религия. Начало или первоисточник религиозного сознания следует искать не в общинах аборигенов Тасмании или Полинезии, а в раннем палеолите, в момент перехода наших предков от древесного образа жизни к стадному. Именно тогда возникла стадная иерархия как социальное и психологическое явление; именно она стала основой религиозного сознания. Какой бы «продвинутой» не была современная религия, она, так или иначе, представляет собою проекцию на психику человека иерархических взаимоотношений в стае обезьян.  На протяжении миллионов лет религиозность как психологический признак была полезна, или, как говорят эволюционисты: была признаком с положительной селективной ценностью, т.к. она укрепляла общественную структуру. О том, что этот признак заложен у человека генетически, свидетельствуют данные психофизиологии: у верующих людей есть особые структуры коры больших полушарий, которые отсутствуют у людей нерелигиозных. Поскольку в XXI общество может быть цельным и прочным уже и без этого признака (неверующие люди могут быть столь же законопослушными, сколь и верующие), его положительная селективная ценность утрачивается. Можно предположить, что вопреки самым оптимистичным прогнозам церковных авторитетов, вера в бога как массовое явление вряд ли сохраниться до конца текущего столетия.

Еще большее число книг в нашей стране посвящено вопросам пола, что вполне объяснимо: литература по этому вопросу интересует не только специалистов, но и массового читателя. При этом, авторы этик книг как правило не могут ответить на такие вопросы как: что лежит в основе моно- или полигамии, отчего возникают сексуальные нарушения, - а ведь любой эволюционист даст на все эти вопросы очень простое объяснение.  Незнание эволюционной и генетической природы разных форм сексуальной направленности порождает мифы, такие как: люди, и в особенности мужчины, по природе своей полигамны или гомосексуалистами не рождаются, а становятся (при этом давно известный генетикам факт: у бисексуальных мужчин рождаются бисексуальные дети, попросту игнорируется). Первым о полигамии мужчин заявил сам Зигмунд Фрейд; он назвал даже цифру – 98% мужчин полигамны! (Разумеется, за этими данными не стояли какие бы то ни было научные изыскания.) Эту идею подхватили многие психологи, в частности, ученик Фрейда Вильгельм Райх, известный как идеолог пресловутой «сексуальной революции». Причина популярности этой идеи – элементарное незнание антропологии и эволюционной психологии. Действительно, на протяжении пяти миллионов лет предки человека были стадными животными, а в стаде преобладает полигамная стратегия. Но  в эпоху верхнего неолита, с началом обработка земли возникла семья и вместе с ней моногамная стратегия. Произошло это 15 тысяч лет назад, - время, вполне достаточное для того, чтобы моногамия как признак с положительной селективной ценностью закрепился в геноме человека. Разумеется, 15 тысяч лет против пяти миллионов, небольшой срок, но все же достаточный для того, чтобы доля моногамных намного превысила цифру, предложенную Фрейдом.

Еще одна из областей психологии, лишенных теоретической базы. – психосоматология или учение о связи конституции и психики. Классики  этой науки – Эрнст Кречмер [3] и Уильям Шелдон [15,16]. Концепции их были оформлены в 30-х – 40-х годах прошлого столетия; оба они были без сомнения выдающимися психологами и антропологами, однако они даже не ставили перед собой вопроса: каким образом возникли описанные ими конституциональные типы? Правда, французский психосоматолог Г.Сиго [12] определил эти типы с эволюционистской позиции, как адаптацию к определенным условиям жизни: в городе, в лесах или на открытой местности. Однако его теория была слишком умозрительной и даже фантастичной для того, что бы принять ее за основу. С другой стороны наш выдающийся антрополог Яков Рогинский подошел к проблеме с другой стороны, он фактически дополнил филогенетическую классификацию Ч.Ломброзо. Сам Ломброзо [13] выделил атавистический или эволюционно отсталый тип, характеризующийся примитивными чертами как тела - мощные челюсти, глубоко посаженные глаза и др., так и психики – агрессивность, низкая чувствительность, слабый интеллект. Рогинский [6,7,8] выделил противоположный – ювенильный (он называл его инфантильным) или эволюционно продвинутый тип; соответственно, для него характерны такие признаки как высокий и гладкий лоб, небольшое лицо, высокий интеллект и относительно слабая нервная система. Эта филогенетическая или эволюционная типология, созданная Рогинским, между прочим, в одно и то же время с типологическими схемами Кречмера и Шелдона, не только не стала ведущей классификационной системой в нашей стране, но была по непонятной причине предана всеобщему забвению.

Любой грамотный психолог знает, что такое характер, темперамент, способности и другие личностные признаки. Наиболее образованные психологи (таковых, увы, меньшинство) опишут эти признаки не только на поведенческом, но и на психофизиологическом уровнях. Но лишь очень и очень немногие ответят на вопросы: как сформировались эти признаки в процессе эволюции; почему они стали достоянием человека, а не других животных. А если так, их познания в психологии подобны знанию о желудях знаменитой крыловской свиньи: она знает, что жиреет от желудей, но не знает, где они растут.

Вернемся к началу: лысенковское псевдоучение было направлено в первую очередь не против генетики, как многие считают, а против эволюционного учения в его научной – дарвиновской интерпретации. Разгром педологии, произошедший за двенадцать лет до злополучной сессии ВАСХНИЛ, на которой Лысенко провозгласил свою доктрину курсом партии и правительства, также имел своей подоплекой борьбу с дарвинизмом и утверждение ламаркизма в его лысенковском варианте. После этого события советские психологи занимались научными изысканиями (как правило, не очень успешно) и критикой, критикой, критикой… Критиковали буржуазных коллег, обвиняя их прежде всего в низкопоклонстве перед Западом, в нематериалистическом (сиречь, не лысенковском) подходе к психическому и в биологизаторстве.   Критиковали Спенсера, Фрейда, Юнга, Пиаже, Лоренца и даже Бехтерева, Выготского и Лурию [11]. И не только критиковали, но и на базе этой критики защищали кандидатские и докторские диссертации!

Поставим вопрос: может ли серьезный психолог не знать эволюционного учения? Или: может ли какая либо новая концепция в психологии не базироваться на эволюции? Самые выдающиеся психологи второй половины ХХ века, как западные – Ж.Пиаже, К.Лоренц,  Ф.Кликс и др., так и отечественные – А.Лурия, Б.Поршнев, Б.Ломов, - были убежденными эволюционистами. И в то же время, в наши дни и в нашей стране большинство психологов попросту игнорирует ту теорию, которая по праву должна была бы составлять основу их научного мировоззрения. Более того: мне не раз  приходилось из статей по психологии вымарывать по настоятельной просьбе редакторов параграфы, касающиеся объяснения описываемых вопросов с позиции эволюционного учения (читатель не поймет), даже из диссертационных исследований моих учеников мне приходилось убирать аналогичные главы (ВАК не пропустит!).

В нашей стране, которую еще на рубеже конца XIX – начала XX веков называли второй родиной дарвинизма, эволюционная психология и палеопсихология должны были бы быть одним из ведущих (если не ведущим) направлением  в психологии. Но как же объяснить то, что за прошедшие 35 лет после опубликования фундаментального труда Б.Поршнева «Проблемы палеопсихологии. О начале человеческой истории»  [5] в стране не было напечатано ни одной значительной работы в этой области? На Факультете психологии Московского государственного университета 11 кафедр, Санкт-Петербургского – 14, но ни в столице, ни в Санкт-Петербурге, ни даже в одном из провинциальных или частных университетов нашей страны нет кафедры эволюционной психологии (зато в МУФО - Международном университете фундаментального обучения в Санкт-Петербурге открыта кафедра трансперсональной психологии!). Главная причина невнимания психологов к проблемам эволюции – их невежество (да простят меня мои коллеги). Подобно тому, как необразованный человек в трудные минуты обращается к колдунам, гадалкам, чудо-целителям, ясновидцам и прочим проходимцам, необразованный психолог, даже сделав открытие в науке, зачастую либо оказывается неспособным оценить его с научных позиций, либо для его истолкования выбирает различные паранаучные догмы.

Дарвин высоко оценен, прежде всего,  как создатель эволюционного учения, а также как зоолог, ботаник, путешественник. Меньше говорят и пишут о Дарвине как психологе. В то же время, его вклад в психологию поистине огромен.

Перечислим только те направления и методы в психологии, родоначальником которых был Дарвин:
1. Теория выражения эмоций у животных и у человека.
2. Агрессивность как приспособительный, приобретенный в процессе эволюции признак.
3. Альтруизм и его роль в эволюции.
4. Учение о поведении животных – основы зоопсихологии.
5. Метод дневниковых наблюдений над детьми (в ХХ веке его широко использовал Жан Пиаже).
6. Интеллект как приспособительный признак и как продукт естественного отбора.

Многие ключевые еще не решенные вопросы психологии могли бы успешно развиваться только на базе дарвиновского учения. Например, одна из центральных задач современной психологии – механизмы мышления человека и его развития. Ближе всех к решению этого вопроса подошел великий швейцарский психолог Жан Пиаже. Именно он выделил основные стадии становления мышления человека по мере его взросления. Т.е. подход Пиаже был онтогенетическим. При этом сам Пиаже установил, что в процессе взросления мышление не развивается строго по формуле «от простого к сложному»: значительное внимание Пиаже уделил особенностям мышления ребенка, особенностям не столько количественным, сколько качественным. Концепция Пиаже может быть дополнена теорией филэмбриогенеза А.Н.Северцова [10], согласно которой к определенным условиям окружающей среды приспосабливается не только взрослый организм, как считали ранее, а растущий организм на любой стадии онтогенеза. К примеру, эгоцентризм (термин Пиаже) детского мышления или не умение встать на точку зрения другого, может быть связан на только с том, что у ребенка в силу его возраста еще на сформировалось мышления взрослого человека, сколько тем, что именно такое несовершенное эгоцентрическое мышление может способствовать лучшей адаптации для детского возраста и с большим успехом определять его дальнейшее умственное развитие.

Следующий способ познания мышления человека в развитии – сравнение психики современного цивилизованного человека с человеком, остановившимся в своем развитии на стадии раннего неолита. Такие исследования проводились и проводятся в наши дни, самые крупные достижения в исследования первобытного мышления принадлежат недавно ушедшему на сто первом году жизни Клоду Леви-Стросу и его школе. Я ни в коем случае не желаю приуменьшить значение этих великих работ для раскрытия механизмов мышления, но при этом мы должны помнить, что все первобытные народы прошли ровно такой же по времени эволюционный путь от предка, как и цивилизованный человек. Но все они развивались своими путями: мышление эскимоса, возможно, столь же примитивно, как и мышление австралийского аборигена, но оно в той же степени отлично от него. 

Значение работ детских психологов и исследователей первобытного мышления для раскрытия механизмов интеллекта трудно переоценить, но при этом надо помнить: не развитие мышления в онтогенезе, ни сопоставления форм мышления примитивных народов и населения развитых стран, не дают полной и последовательной картины генезиса мыслительных операций «от простого к сложному».

Есть еще один путь, точнее, еще одна непротоптанная учеными тропа. В популяции человека как горизонтальная изменчивость – по росту, весу, форме носа, группе крови, темпераменту и по многим другим признакам, так и вертикальная изменчивость, определяемая по расстоянию или филогенетической дистанции, т.е. дистанции, отделяющей данного человека от его обезьяноподобного предка. В популяции людей  в любой развитой стране есть люди как эволюционно продвинутые, так и эволюционно отсталые, и расстояние между первыми и вторыми не меньшее, чем между средним современным человеком и человеком эпохи раннего неолита. А может быть именно сопоставление мышления людей, стоящих на разных ступенях лестницы эволюции, сможет дать нам наиболее полную и последовательную картину исторического развития интеллекта?

Значение трудов Ч.Дарвина для развития биологии, антропологии, психологии, философии, как и для развития всей мировой науки и свей человеческой цивилизации трудно переоценить. Он  относится к тем немногим великим людям, труды которых никогда не устаревают и гениальность которых вполне осознается только на протяжении испытания временем. Действительно, 150 лет назад была пусть очень красивой, но все же гипотезой. В наши дни эволюция (в дарвиновском ее варианте) – неоспоримый научный факт; каждое (я подчеркиваю: каждое) крупное открытие в науке о живом  вновь и вновь подтверждало правоту дарвиновских идей. Не признавать эволюционное учение столь же бессмысленно, как не признавать таблицу умножения.

Откуда же берутся «диссиденты» от дарвинизма? Я уже несколько раз писал о том, что не все еще люди встали на путь, ведущий к очеловечиванию. Тот, кто уже сделал это и понимает, что его ближайшим предком была обезьяна – может называться человеком; тот, кто еще не вступил на эту тропу и не признает в обезьяне своего предка - по-прежнему остается обезьяной [9]. Теперь я изменил свое мнение: назвать человека, отрицающего свое животное происхождение, обезьяной, – значит оскорбить обезьян!

Литература

1. Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. С-Пб, «Наука», 1991.
2. Козлов В.В, Трансперсональная психология: учебное пособие. Изд. «Эксмо», 2010.
3. Кречмер Э. Строение тела и характер. М., 1930.
4. О положении в биологической науке. Стенографический отчет сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И.Ленина,  ОГИЗ – СЕЛЬХОЗГИЗ, Государственное издательство сельскохозяйственной литературы. М., 1948.
5. Поршнев Б.Ф. Проблемы палеопсихологии. О начале человеческой истории. М., «Мысль», 1974.
6. Рогинский Я.Я. Материалы по исследованию связи телосложения и моторики. // Антропологический журнал, 1937, № 3, с. 117-132.
7.Рогинский Я.Я. Закономерности связей между признаками в антропологии. //Советская этнография, 1962, N 5. 
8. Рогинский Я.Я.Можно ли связать строение тела с характером? // Природа, 1972, № 2.
9. Рудкевич Л.А. Теория Чарльза Дарвина  и ее противники6 к 200-летию со дня рождения ч.Дарвина и к 150-летию со дня выхода в свет «Происхождения видов». «Гуманитарная планета», № 3, 2009, с. 3-27.
10. Северцов А.Н. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967.
11. Хомская Е.Д. Александр Романович Лурия. Научная биография. М., 1992.
12. Сhaillon A, Mac-Auliffe L. Considerations generales sur quatre types morphologiques humanies. // Bulletin de la soc/ d`Anthropol. Paris, 1910.
13. Lombroso C. L`uomo delinquente, v. 1-3, Torino, 1986-1987.
14. Maslow A. Toward a Psychology of Being (2nd ed.). New-York: Van Nostrand, 1968. 
15. Sheldon W., Stewens S.S., Tusker W.F. The varieties of  human physique. N.Y., 1940.
16. Sceldon W.H. a. Stevens S. The Varieties of Tmperament. N.Y., 1942.